читать дальше- Потом просто выносишь общий множитель за скобку и сокращаешь одинаковое в числителе и знаменателе, - небрежной линией он зачеркнул две написанные одинаково корявым почерком латинские буквы и наскоро записал ответ. Вот - алгебра сделана, его долг старшего брата выполнен, и они могут спокойно расходиться по противоположным углам общей комнаты.
- Ты поняла, как их решать? - Кирилл, вроде бы заботливо, переспросил еще раз, глядя в ее глаза, слегка остекленевшие от наплывших мыслей. - Карина.
- Да, да, поняла, - она отмахнулась, сонливо потерла глаза и встала из-за стола. Брат проводил ее взглядом - вроде бы заботливым - и собрал ее учебники в ящик. Девочка забралась на второй ярус кровати, скинула тапочки и завалилась на подушки. Она лениво наблюдала за его действиями.
- Зачем ты убираешься на моем столе?
- Это не только твой стол.
Послышался негромкий скрип ящика стола еще советской сборки; Карина зевнула и прикрыла глаза. Почему-то стало немного грустно, она сама не знала почему.
- Я выключаю свет?
- Угу.
Тусклый желтый огонек старой лампы потух, раздался уже привычный скрип пружины на кровати брата. На соседней стенке переливались блики уличного фонаря, изредка мигавшего, тем самым нарушая покой.
- Кира, - тихо произнесла она, с головой накрываясь одеялом, - а ты помнишь, как мы летом сидели у речки, ели мороженое и ты говорил, что мы всегда будем... поддерживать друг друга. Ну и вообще, вместе будем держаться всегда. Помнишь?
- Сколько лет назад это было?
- Я не помню уже.
Повисла напряженная тишина; Кирилл ворочался, тревожа самую скрипучую пружину матраса. Карина смотрела на трещину в потолке - почему-то ей казалось, что в ее жизни тоже что-то разломалось надвое. А, может, и не надвое...
- Как там твоя девушка?
- Нормально.
Мигнул фонарь, скрипнула снова пружина, Карина зашуршала одеялом.
- А твой парень как?
- У меня нет парня.
- Уже? - совсем неискренний интерес.
- Еще.
Кирилл сонно усмехнулся и уткнулся лицом в подушку. Пружина противно заскрипела.
- Кира. Ты же любишь меня? Так же, как и раньше? Когда мы ели мороженое у реки у бабушки в деревне?
- Да, люблю... Кариночка, давай уже спать.
- Правда, любишь?
- Правда-правда... Спокойной ночи...
Девочка слегка прикусила одеяло и закрыла глаза. Она вообще не понимает его последнее время - он даже алгебру объясняет уже совсем не так. Она даже если бы слушала – все равно ничего бы не поняла. Она вообще не сильна в точных науках.
- А у нас, знаешь, контрольная завтра. По алгебре.
- Круто.
- А у тебя? У тебя когда контрольная?
- Мы ее написали уже. Сегодня.
- Ты мне ничего не рассказываешь последнее время.
- Ты бы лучше своей жизнью побольше интересовалась, Кариночка. У тебя даже парня нет. Спокойной ночи...
Девочка сжала в руках кусок одеяла, тихо отвернулась к стенке - у нее в матрасе нет пружин, которые бы противно скрипели при каждом движении. Она не закрывала глаз, рассматривая досконально уже изученный узор обоев, и понимала, что Кириллу уже совсем не нравится, когда она называет его приевшимся детским прозвищем.
- Кира...
Молчание.
- Чего тебе?
Карина вздохнула и укуталась сильнее в одеяло.
- Спасибо тебе за то, что ты родился моим братом.
- Да не за что. Спокойной ночи.
- Ты поняла, как их решать? - Кирилл, вроде бы заботливо, переспросил еще раз, глядя в ее глаза, слегка остекленевшие от наплывших мыслей. - Карина.
- Да, да, поняла, - она отмахнулась, сонливо потерла глаза и встала из-за стола. Брат проводил ее взглядом - вроде бы заботливым - и собрал ее учебники в ящик. Девочка забралась на второй ярус кровати, скинула тапочки и завалилась на подушки. Она лениво наблюдала за его действиями.
- Зачем ты убираешься на моем столе?
- Это не только твой стол.
Послышался негромкий скрип ящика стола еще советской сборки; Карина зевнула и прикрыла глаза. Почему-то стало немного грустно, она сама не знала почему.
- Я выключаю свет?
- Угу.
Тусклый желтый огонек старой лампы потух, раздался уже привычный скрип пружины на кровати брата. На соседней стенке переливались блики уличного фонаря, изредка мигавшего, тем самым нарушая покой.
- Кира, - тихо произнесла она, с головой накрываясь одеялом, - а ты помнишь, как мы летом сидели у речки, ели мороженое и ты говорил, что мы всегда будем... поддерживать друг друга. Ну и вообще, вместе будем держаться всегда. Помнишь?
- Сколько лет назад это было?
- Я не помню уже.
Повисла напряженная тишина; Кирилл ворочался, тревожа самую скрипучую пружину матраса. Карина смотрела на трещину в потолке - почему-то ей казалось, что в ее жизни тоже что-то разломалось надвое. А, может, и не надвое...
- Как там твоя девушка?
- Нормально.
Мигнул фонарь, скрипнула снова пружина, Карина зашуршала одеялом.
- А твой парень как?
- У меня нет парня.
- Уже? - совсем неискренний интерес.
- Еще.
Кирилл сонно усмехнулся и уткнулся лицом в подушку. Пружина противно заскрипела.
- Кира. Ты же любишь меня? Так же, как и раньше? Когда мы ели мороженое у реки у бабушки в деревне?
- Да, люблю... Кариночка, давай уже спать.
- Правда, любишь?
- Правда-правда... Спокойной ночи...
Девочка слегка прикусила одеяло и закрыла глаза. Она вообще не понимает его последнее время - он даже алгебру объясняет уже совсем не так. Она даже если бы слушала – все равно ничего бы не поняла. Она вообще не сильна в точных науках.
- А у нас, знаешь, контрольная завтра. По алгебре.
- Круто.
- А у тебя? У тебя когда контрольная?
- Мы ее написали уже. Сегодня.
- Ты мне ничего не рассказываешь последнее время.
- Ты бы лучше своей жизнью побольше интересовалась, Кариночка. У тебя даже парня нет. Спокойной ночи...
Девочка сжала в руках кусок одеяла, тихо отвернулась к стенке - у нее в матрасе нет пружин, которые бы противно скрипели при каждом движении. Она не закрывала глаз, рассматривая досконально уже изученный узор обоев, и понимала, что Кириллу уже совсем не нравится, когда она называет его приевшимся детским прозвищем.
- Кира...
Молчание.
- Чего тебе?
Карина вздохнула и укуталась сильнее в одеяло.
- Спасибо тебе за то, что ты родился моим братом.
- Да не за что. Спокойной ночи.